Записки архивариуса
Судьба подворья
Весной 1918 года решается вопрос об образовании нового благочиния – Нарвского.
1 апреля митрополит Вениамин благословляет образование его, 9 апреля последовал указ Духовной консистории. В состав образуемого благочиния «согласно изъявленному причтами и приходскими советами… желанию» вошли 15 бывших домовых церквей и двух приходских церквей - значилась и церковь Староладожского подворья. На подворье жило более 40 человек: 11 монахинь, 20 послушниц и семьи священников, а так же две беженки. На подворье числилось два священника и один дьякон. Настоятелем Казанской церкви оставался о. Василий Росляков, вторым священником был о. Николай Ливанов, дьяконом о. Гавриил Веселовский. О жизни прихода с 1919 года известно по архивным материалам. В 1919 году власти, согласно декрета об отделении церкви от государства, потребовали сведения о капиталах, имуществе (инвентарные описи), а так же потребовала, под угрозой предания революционному суду, немедленно передать собственность, не предназначенную для богослужебных целей, местным Советам.
В ответ заведующая подворьем монахиня Серафима письменно сообщила: денежных капиталов и сберегательных книжек у подворья нет; прихожан насчитывается 986 человек; церковь и корпуса с монашеским общежитием и квартирами священников находятся, по распоряжению монастыря, в её ведении. К письму прилагалась инвентарная опись. Монахиня Серафима писала, «что кроме монастырских обязанностей все сестры несут черные работы, исполняют малярные работы, убирают и чистят дворы. Метут панели, вычищают грязные люки. Несут ночные дежурства у ворот, работают на кухне, в летнее время работают поденно на огородах, занимаются рукоделием.»
В том же году составляется договор между «двадцаткой» подворья и местными советами, в котором прописано, что 20-ка принимает на себя ответственность за здание храма и имущество в бессрочное пользование.
В 1922 году в стране начата широкомасштабная компания конфискации церковных ценностей под предлогом помощи голодающим Поволжья (на деле на их нужды пошла лишь небольшая часть изъятого). Интересна запись в документе «План изъятия церковных ценностей по г. Петрограду», составленного к 28 марта 1922 г: «Все товарищи, выделенные для работы по изъятию ценностей, могут быть вооружены револьверами»; «перед началом переговоров с представителями приходских советов от них отбираются адреса по месту жительства и объявляется, что в случае столкновения с группами верующих при изъятии, каждый из них будет нести персональную ответственность».
8 мая в 12 часов дня в Казанской церкви появился уполномоченный подкомиссии для конфискации. При этом присутствовали настоятель храма о. Николай Ливанов и члены приходского совета. Были сняты с икон серебряные ризы, венцы, лампада... всего из Казанской церкви было изъято 14,3 кг серебра.
30 мая 1924 г. о. Николай обращается в Стол регистрации обществ Московско-Нарвского района, чтобы позволили совершить отдание праздника Пасхи в ночь с 3 на 4 июня по примеру прошлых лет. Предполагалось устроить ночное богослужение и крестный ход вокруг храма с колокольным звоном. В резолюции на письмо написано, что разрешается богослужение до 10 часов вечера, крестные ходы запрещены.
В конце 1924 года исполнилось 15 лет со дня освящения первого из приделов храма. По этому торжественному случаю о. Николай письмом просил приходский совет собора Вознесения Господня отпустить в Казанскую церковь икону «Утоли мои печали» на срок с 24 по 27 декабря. Предполагалось, что 24 декабря перед ней совершат всеношное бдение, а 25 декабря - Литургию епископ Сестрорецкий Николай (Клементьев) - ныне прославленный в лике священномучеников. В остальные дни служить перед иконой молебны.
До 1927 года происходили изменения в составе причта: кого-то переводили в другой храм. К 1927 году настоятелем являлся о. Николай Ливанов, вторым священником стал о. Григорий Лебедев, дьяконом являлся, Константин Тихомиров.
27 октября 1927 года умирает о. Николай Ливанов, не доживший до своего 39-летия, хоронят его на кладбище Новодевичьего монастыря. (Могила сохранилась и найдена). По записям в клире подворья числятся новые священники – о. Иоанн Соболев и о. Михаил Долотов.
Я упоминала, что при изъятии ценностей в 1922 году записывались имена и адреса членов двадцатки. А в 1927 году власть потребовали списки прихожан с адресами и местом работы. Был составлен список рабочих с заводов «Красного треугольника», «Красный путиловец», «Красный химик» - 78 человек.
В 1930 г. ведутся повседневные наблюдения инспекторов культа и органов ГПУ за действующими церквями, приготавливаются документы о расторжении договоров с 20-ками.
По словам современного историка прот. В. Цыпина, в 1930-е годы «церковная жизнь носила жертвенный характер. Само участие в богослужении клириков и мирян сопряжено было с опасностью ареста; рисковали своим служебным положением. Это были люди самоотверженные, настоящие исповедники».
До 1932 года насельницы бывшего подворья Староладожского Успенского монастыря продолжали сохранять иноческие обеты и исполнять церковные послушания. Некоторые из них приехали на подворье после изгнания из монастыря. Заведующая подворьем в этот год была монахиня Таисия (Иудина).
В ночь с 17 на 18 февраля 1932 года в рамках компании полной ликвидации черного духовенства в Ленинграде было арестовано около 500 человек - монашествующие, близкие к ним представители белого духовенства и мирян. Среди заведенных тогда следственных дел были дела монахинь трех подворий: Бежецкого, Леушинского и Староладожского. Арестованы 14 монахинь и шесть послушниц Староладожского подворья.
А теперь о тех людях.
19 марта 1932 года было утверждено обвинительное заключение группового следственного дела, в котором писалось, что монашествующие создали нелегальные монашеские общежития и превратили их в место сосредоточения контрреволюционных элементов из духовенства и мирян, распространение церковно-монархических сочинений….
Монахиня Рафаила (Калугина) «имела переписку и оказывала материальную помощь заключенным в конц. лагеря епископам Кириллу и Иннокентию»; 22 марта 1932 года сессия Коллегии ОГПУ постановила выслать из Ленинграда на три года в Казахстан и Среднюю Азию проживающих на подворье монашествующих.
Высланы: Александра (Балясникова), Гавриила (Дмитриева), Наталья Стерлигова (секретарь 20-ки), Елизавета (Шишелева), Ольга (Сорокина), Алевтина (Майорова), Анатолия (Гурова), Ангелина (Лукина), Антония (Трефилева), Архипова (Параскева), Евгения (Мосина), Евпраксия (Гребцова), Евфалия (Григорьева), Макария (Ионова), Максимила (Куликова), Милица (Рябинина), Рафаила (Калугина), Серафима (Конкордина), Сергия (Введенская), Таисия (Иудина), послушницы Лидия Ефимова, Анастасия Мосина, Ольга Сорокина, Александра Трефилова.
Каждая из них много лет назад пришли в монастырь, десятилетия служили Господу и Богородице в обители и на подворье, пострадали за веру…
Прихожанин Казанской церкви Г.Ф. Гогов, рабочий «Красного треугольника», некоторое время поддерживал с высланными монахинями письменную связь и оказывал им материальную помощь. (На допросе в 1936 году он показал: «большинство из них умерли».)
1934 год - на заседании Президиума Ленинградского облисполкома вынесен вопрос: «О ликвидации Казанской церкви и ее закрытии, учитывая ходатайство рабочих предприятий «Красный путиловец», «Красный треугольник», «Красный химик». Помещение которой необходимо для оборудования образцового универмага. Церковь находится против школы (80 ФЗУ) и нарушает нормальные условия учебы». Однако вследствии протестов прихожан, подавших жалобу во ВЦИК, утверждение в вышестоящей организации задержалось и храм просуществовал ещё год.
К 1935 года о. Михаил Долотов остался единственным и последним священнослужителем церкви.
Весной 1935 г. из Ленинграда было выслана половина священнослужителей (170 из 334).
7 октября 1935 года по постановлению ВЦИК Казанский храм закрыли.