Стихи о монастыре,
написанные сестрами

Видел Волхов лишь твоё рождение (2005 г.)

Видел Волхов лишь твоё рождение,
Та история уходит в глубь веков,
Издревле под ангельское пение
Простирает над тобой Владычица покров.
Ты тонула в пламени пожарища,
Когда шведы шли Россию покорять. 
И из пепла Акилине старице
Вновь пришлось обитель возрождать.
Помнишь ты: опальная царица,
Горе об убитом сыне затая,
На земле твоей, как раненная птица,
Временный приют себе нашла.
Помнят эти берега крутые,
Липы царские и белоснежный храм,
Как здесь подвизалась Евпраксия.
Душу покорив евангельским словам.
Сквозь чащобы леса и трясины
Проходила лёгкою стопой,
Там источник дивный Евпраксия
Ископала собственной рукой.
Лютый тать и беглый трус послушно
Преклонялись пред молитвою святой,
Покорялись волку зову простодушной,
Галки слушались движения рукой.
А пред смертью к ней в окошко постучала
Акилина старица, к себе позвав…
Схиму преподобная прияла
В Ангельских таинственных руках.
О моя обитель голубая!
Никому ты больше не нужна.
Милая, желанная, родная,
Все проходят мимо чрез тебя.
О моя заветная обитель,
Где же дочери любимые твои,
Те, кому не жалко жизни,
Чтоб тебя, пресветлую, спасти?
Те, кто душу вверит в руки Богу,
Сердце бескорыстное отдаст.
Ты стоишь, поникнув как береза…
Друже, поцелуем ли предашь?

Плач по обители (2004 г.)

Льдами желтоватыми закованный
Волхов спит, устало и покойно.
Древний город стенами суровыми
Возвышается по-княжески достойно.
Сколько славных битв и горькой горечи,
Радости и грусти, смерти и побед
Помнят эти земли нашей Родины,
Пусть героев и забыл наш век.
Много унесли года: уж крепость вся разрушена
И курганы с каждым веком ниже;
Облачает храмы в ледяное кружево
Снежная зима покровом свыше.
Ладога! Ключ древний к сердцу Родины,
Ты в боях была ей — каменный оплот,
Над тобою небо серо-синее,
А под Волховом сокрыт подземный ход.
Но былое вновь не возвращается,
Пусть кому-то больше повезло,
Крепость все ветшает, разоряется,
Ладога теперь — забытое село.
Несколько домов малоэтажных,
Холмики курганов и раскоп,
Галки сверху вниз взирают важно
На руины с храмовых крестов.
На руины, на кирпичные развалины,
На старинный, весь заросший сад,
На следы недавнего пожарища,
— О былом величии галдят.
Раньше по весне сирень и яблони
Цветом нежным как прозрачною фатой
Покрывали монастырь и прятали
Легким облаком над северной водой.
Белоснежный храм как лебедь белая
В небо ясное, раскинув крылья, плыл.
Чрез века обитель просияла древняя,
Девичий Успенский монастырь.
Восемь сотен лет… года не малые
Подвиги, труды, — всего не перечесть,
Но была молитва главною
И спасенья ожидаемая весть.
Все ушло… стоим мы на развалинах,
где вселяют ужас трещины в стенах,
Кутаясь в платки, обувшись в валенки,
А к сердцам подходит страх:
Чем нам жить, чем строить, сохранить
Хоть осколок прежней красоты,
Как нам слабым непосильно возродить
Древний и прекрасный монастырь!
Нас немного и уже — враги,
Клевета и злоба, зависть, ложь.
Тошно на душе… Спаситель, помоги!
Шаг — упал, упал — встаешь.
Мы одни!.. — Одни? Нет, нет.
Восемь сотен лет, и сколько в них сестер
Ангелами вознеслось в небесные полки,
Многолик и многогласен этот хор.
Лишь немногих знаем имена —
Сокровенны Божие святые.
В небе синем ясная звезда —
Схиигумения наша Евпраксия.
От нее — источник, вырытый в лесу,
Колокольни каменной фундамент,
Чудеса хранят молитвы высоту,
— В житии о них осталась память.
Было ведь — горела древняя земля,
Задыхалась в черных вихрях дыма,
И из пепла вновь обитель подняла
Старица честная Акилина.
Старица и двадцать с ней сестер
В ту тяжелую для Родины годину
Когда голод, нищета, враги и мор
Низвергали Русь в кромешную пучину.
Было ведь уже… обитель поднималась,
Простирала Матерь Божия покров,
И тогда обитель возрождалась
С Божьей помощью, молитвой и трудом.
Разве сможет кто-нибудь противиться
Воле Богородицы Самой?
Божьей милостию мы счастливицы,
Вносим вклад посильный свой.
Ведь и Ирод лгал и зверствовал,
И младенцев в Вифлееме вырезал,
А в России властью богомерзкою
Все накрыл девятый вал.
Ирод чаял в страшной мании своей
Погубить Младенца Бога и Христа;
Церковь Божию, Святую Русь злодей
Захотел стереть с земли лица.
Но младенец жив, жива — Россия:
Церковь Божию не истребить;
И с любовью и надеждой, немощные,
Чаем тихую обитель возродить.
Чтоб, как прежде, зацвели сады весной,
И источник Евпраксии вновь забил,
Чтоб в обители прекрасной и святой
В древнем храме хор молитвы возносил,
Чаем, чтоб обитель процвела
Подвигами тайными сестер
Неусыпно чтоб молитва шла
К Господу за мир, смягчая приговор.

Матушке на Рождество

Слава, слава в вышних Богу
И на земле покой и мир,
На небе звездная дорога,
Под небом — тихий монастырь.
В лампаду звездную надежды
Ты милосердия долей
Тогда тебя покровом снежным
Покроет Мать всех матерей.
Под теплым снегом спят покойно
Сады до будущей весны
И лишь монахинь голос стройный
Один звучит средь тишины.
Песнь воспевают сестры Богу…
Никем в развалинах незрим
Невидимый простому оку
Не спит прекрасный монастырь.
В старинных храмах при лампадах
И при сияющих свечах
Все также клир поет и дьякон
Кадит кадилом в бубенцах.
Дух не подвластен умертвенью,
Нельзя обитель погубить,
И нужно лишь благодаренье,
Чтобы обитель возродить.

Обитель

Обитель наша у излучины реки
Не поражает красотою взоров,
И заросли бегущих косогоров
Напоминают участь высохшей реки.
Развалины с укором молчаливым —
Осколки легендарной красоты,
Разрушенные башни, ивы 
В остатках развалившейся стены, —
Всё грустью запустенья дышит,
И небо хмурит серый небосвод,
И Волхов плещет негостеприимно
Свинцовою волной холодных вод.
От древности — лишь храм двенадцатого века,
С таинственною толщиною древних стен,
С фрагментами на стенах уцелевших фресок
(орнамент скромен, скуп и без затей)
И всё же здесь порою замирает сердце,
И стоит только опуститься тишине,
Как кажется, что слышишь мантий шелест
И треск свечи, дрожащей в полутьме.
Здесь звезды не особенно красивы,
Но свет их мягкий будто бы теплей,
И небо серое в покое молчаливом
Покровом Божьем стелется над ней.
Так мать родная смотрит скорбным взором,
Устало руки трудовые опустив,
И этот взгляд печальный без укора
Когда-то душу состраданием пронзил.
Что нам до славы легендарной?
До сотен, или даже тысяч лет?
И до насельниц, царственною скорбью славных,
Подстриженных насильно в цвете лет?
Она — жива, душа её живая
И дышит, и ликует, и скорбит.
И к стенам храма с болью припадая,
Мы учимся как мать её любить.

Подстриг в мантию

Тихий вечер. В храме свечи тают.
Две монахини у лестницы стоят.
Сердце, словно птица, замирает:
Се жених в полунощи грядет.
Клир поет печально и так сладко…
Под руки монахини ведут,
Видно только белую рубашку
По дороге долгой к алтарю.
Восковые свечи и лампады,
Покрывало серебрящихся волос,
Словно бы крылом накрыл небесный ангел,
И от радости не чуешь сладких слез.
Падает…встает…и вновь и вновь…
Издали поет небесный хор,
И отец Назарий, а за ним — Христос,
Вопрошает: ты зачем пришел?
Волею пришел подъять свой крест?
Ни от некой ли случившейся нужды?
И как агнец Богу прозвучал обет
Средь спустившейся на землю тишины.
Батюшка седой-седой как лунь
В руки мудрые невесту Божию приял
Чтоб помочь востечь дорогой ко Христу
Братом крепко и улыбчиво назвал.
Плакал весь народ. Умолкнул клир.
И незримо рядом с Вами
Анна Кашинская, преподобный Серафим,
Ангелина Сербская стояли.
Словно ангел, ночевали в храме
Под покровом Богородицы самой,
Покрываясь мантии крылами,
Излучая радость и любовь.
Дай же Бог с горящею свечей
Вам пройти весь этот долгий путь,
А когда Вас позовет Христос
Беспечально Вам востечь к Нему.
Словно дар, невиданный цветок,
Дай Господь Вам вырастить обитель,
И средь любящих детей-сестер
Дай Вам Бог расцвет ее увидеть

Письмо к духовному отцу (арх. Кириллу Начису)

Благословите, батюшка.
У нас сейчас зима
Морозными узорами 
Сплетает кружева,
И мягкий снег сугробами,
Что выстлал монастырь,
Мы возим мотоблоками,
Чтоб путь освободить.
Гребем его лопатами,
Но только уберем,
Как небо снегопадами
Застелет все ковром.
Озябнув, снимем валенки,
Растопим булерьян,
И милые развалины
Согреют души нам.
Природа спит, заснежена,
И Волхов грозный спит,
Чтобы весною снежною
Себя освободить.
Мы уставали, падали,
Но радостен наш труд:
Железною оградою
Закрыт гулящим путь.
И как-то сердцу верится,
Нам кажется порой,
Что монастырь невестою
Один в тиши лесной,
Хотя он в центре Ладоги,
И близок Петроград,
Но тишиною сладкою
Чудесно он объят.
И мы живем, оторваны
От жизни суеты,
Средь серебра и золота
Снегов и тишины.
Все потихоньку строится,
И служба все ж идет,
Но сердце всё волнуется,
Чего-то глупо ждет.
Пусть нет у нас священника,
И регента все нет,
И все же Богородица —
Защита нам от бед.
И все ж лампадой теплится
В обители родной
Богослуженье жертвою
Безкровной и святой.
И очень мы надеемся,
Что грешных, страстных нас
Монахами соделает
Спаситель Чудный наш.
Хотели поздравление
В стихах Вам сочинить,
А вышло изложение
Про наш домашний быт.
Простите, милый батюшка,
Убогие стихи.
Поедет завтра матушка,
А с ней душою — мы.
Все сестры поздравления
В сердцах приносят Вам,
А Вы — благословение
Пошлите мыслью нам.

Пророчество (2006 г.)

«Мечтайте и Господь исполнит ваши мечты…» (архимандрит Назарий)

В одной прекрасной северной стране
Седая есть и грозная река.
На берегу реки, в ее излучине
Обитель девичья сиренью расцвела.
Четыре храма: самый древний
В двенадцатом столетии воздвигнут,
И помнят белокаменные стены
О временах далеких и былинных.
Второй на кладбище. Распахнутые окна
Доверчиво на Божий мир глядят.
Он маленький, простой и скромный,
Но свечи постоянно в нем горят.
А третий как кирпичный замок,
На берегу стоит крутом:
Шатровый купол среди башен,
Как витязь над тугой волной.
Четвертый — молодой. Он деревянный.
Как будто в сказку распахнули дверь.
Он самый русский, теплый самый,
Лишь взглянешь — на душе становится теплей.
Зимой на Рождество ночная служба,
И левым клиросом поет среди садов метель,
А в храмах свечи и лампады. Дружно
Весь храм поет. О сестрах расскажу теперь.
Игуменья средь них совсем седая,
И мудрый строг и ласков взгляд,
Увешана она крестами,
А сестры любят матушку и чтят.
Морщины пролегли. Но каждая морщина —
Как память героических годов:
Пришла она в ужасные руины
И столько переделано трудов!
И потому так трепетно благоговейно
Склоняют сестры перед ней главу,
И старческой рукою крепкой
Она подводит новеньких к кресту.
Сестер здесь много. Крестным ходом
Весь монастырь легко им обойти:
К вратам глава уже подходит,
Другие ж сестры — начинают лишь идти.
И мантии, и клобуки, и четки,
Опущен в землю кроткий взгляд,
На все у них «Благословите.
Простите. Помолитесь за меня»
Ну а в душе — молитва лишь Христова.
Как воины встают они в ряды,
И матери своей честной достойно
Вослед несут они свои кресты.
За белокаменной оградой,
Средь расцветающих садов,
Обитель будущая станет
Обителью пророческих стихов.